Медики социалистического лагеря, американские, британские и другие (а за ними и последователи этих школ) руководствовались, в основном, исторически общепринятыми понятиями этики Гиппократа, которая с развитием научно-технического прогресса потребовала более глубокого и одновременно обширного гуманизма [5, 6]. Социалистическая этика подчеркивала значимость уважения к пациенту, ответственности врача за здоровье населения, справедливости здравоохранения, конфиденциальности, отношений между коллегами, автономии [1, 12]. В настоящее время способ внедрения в практику понятия «биоэтика» зависит от имеющейся моральной концепции и от последовательно принятой нормативно-правовой теории. В обычном обсуждении вопросов биоэтики не всегда акцентируется внимание на точке зрения, относительно которой можно узаконить или отклонить определенные правила лечения или исследования. Часто в дискуссиях принимаются определенные предположения и дисквалифицируются те, кто их не принимает, таким образом, вместо откровенного диалога получаем самосегрегацию, где каждый остается при своем мнении. Биоэтика становится своего рода формальным собранием "моральных друзей", где все довольны объяснением того, что было согласовано заранее [7]. Беда в такой диалектике «абсолютной морали» в том, что таким образом остаются в стороне субъекты исследовательской деятельности (чаще всего испытуемые), уязвимые группы, особенно пациенты, которые становятся пассивной ставкой экспертов. Последние обычно заняты абстрактными и идеологическими интересами, игнорируют факты и свою реальную роль. Биоэтика предполагает приверженность к той или иной области, которую стремится регулировать. Если нас интересует исследовательская деятельность, нельзя игнорировать индивидуальный опыт и знания в сложном мире исследований, не ознакомиться с поведением различных участников, с законодательством, с текущей и инновационной практикой. Не нужно быть экспертом в целом, чтобы увидеть, как работает обычная мораль и принципы в области, где присутствуют моральные дилеммы, требующие обоснованных и комплексных ответов [1, 10]. Не нужно адаптировать этическую теорию к предопределенной заранее биоэтике, призванной заменить главную и незаменимую задачу нравственного размышления. Также неприемлемо, что предопределенная заранее мораль превращала бы биоэтику в простой поставщик материала для регулирования сверху, не давая при этом возможности размышлениям в команде, вместе со всеми заинтересованными субъектами. Биоэтика является подлинным творцом нравственного и морального, она тесно связана с непосредственными моральными принципами. Биоэтика не заменяет мораль, но как бы парадоксально ни звучало, это фигура, которая берет на себя мораль в наше время. [7, 8]. Возможно, в этом отношении было бы более продуктивно говорить об отличиях в представлении концепций, пытаясь найти сходные понятия, устанавливая так называемую «минимальную мораль», что отражает своеобразие нравственного явления. Принципы биоэтики, правила международного права, права человека являются примерами «минимальной морали», с которыми в принципе любой человек может согласиться, т.к. они касаются его собственного мнения как субъекта [2, С. 109-113]. Нужно подчеркнуть, что претензия на установление универсального требования – всегда является больше формальным желанием, содержание которого не анализируется, а интерпретируется в контексте его применения. Именно это и происходит с принципами биоэтики, которые должны толковаться с учетом культуры и ценностей конкретной морали [4, 11]. Существуют параметры измерения, которые требуются от каждого человека, как личности независимой в своих убеждениях и культуре. Это параметры осознания того, что является обязательным, того, что не может быть оправдано и соответствует области правосудия и деонтологии. Но есть и другое измерение - понятие того, что соответствует добру, того, кем человек хочет стать для того, чтобы его существование имело смысл. Это измерение, которое является ключом к социальной морали и нравственного воспитания, не имеет обязательного справедливого характера. Тут мы говорим об идеалах доброй жизни, того, что находится за пределами обязательного, но в другом смысле охватывает все сферы жизни. Именно поэтому это измерение часто называют «максимальной моралью». Нет ни одного аспекта жизни, который избежал бы морального видения добра. Наоборот, понятие об обязательном обычно имеет негативный смысл, суть которого в отклонении недостойного перед нашим собственным сознанием. Но за этими пределами имеется почти неограниченное поле, где мы можем осуществлять наше моральное творчество и выбрать наши стили доброй жизни [4, 15]. Принципы воспринимаются абсолютными, когда они основаны на моральном аспекте добра. Они основываются на учениях мудрости и счастья. Принципы святости жизни и качества жизни являются примерами таких абсолютных принципов [7, 13]. Биоэтика разграничена нормами законодательства точно так же, как моральные решения, которые мы принимаем в повседневной жизни. Но отличается она тем, по мнению Вебера, что требует от этической теории «этики ответственности». В практическом плане это выражается в мире политики, права и управления. Она заинтересована в конкретных и исторических последствиях того или иного решения. Этика становится биоэтическим консультантом, и еще одним орудием для решения нелегкой задачи – достижения более гуманного мира [12, 14]. Литература / Literature
| |
| Категория: Из практики врача | Добавил: My-Web (10.04.2014) | |
| Просмотров: 1332 |
| Всего комментариев: 0 | |